Опека - за усыновление и полную семью, а суд?
18 ноября 2010. 19-35. Итак, собственно первое судебное заседание с моим участием по иску «о лишении родительских прав+взыскании алиментов vs. определении порядка пользования (пардон, общения с) ребенком» прошло. Назначено оно было на 10-00, как я уже и говорил, в Ч. районном суде. В 9-55 коридоре на 5-м этаже меня уже с нетерпением ждали Наталья с мужем Иваном и шесть свидетелей. Такое количество свидетелей для меня, честно говоря, было неожиданным, т.к. Наталья во время последней встречи говорила об одном-двух. Да и то с сомнением. Конечно, шесть – это с учетом мамы и сестры. И, все же, я не любитель впервые видеть своего свидетеля в зале суда во время его допроса. А тут до заседания формально было 5 минут и как минимум, 4 новых для меня свидетеля, с которыми нужно было работать.
«Благо», суд мне, предоставил время для работы со свидетелями, как обычно, продержав нас в коридоре не менее 40 минут после назначенного времени.
Но начал я с ответчика.
Еще за неделю до суда со мной созвонился его представитель, молодой человек лет 25-ти, держащий себя напоказ деловито. Звонил насчет мирового соглашения. Правда, надо признать, что по телефону, он не конкретизировал условия такого соглашения, а просто просил подготовить наши предложения. А, поскольку инициатива эта у ответчика возникла после крайне неудачного для него дебюта на заседании комиссии органа опеки Ч. района, то суть такого соглашения для меня была известна.
Дело в том, что я настоял к заседанию комиссии основательно готовиться. Первое впечатление, которое наша сторона произведет на представителей Опеки очень важно. Заключение и позиция Опеки, конечно, не является для суда, но игнорировать его весьма проблематично. А, с учетом того, что Опека по адресу ответчика встала на его сторону, нам очень желательна была поддержка Опеки по адресу ребенка. Поэтому если бы вместо или вместе с Натальей в Опеку приехал адвокат, а ответчик – сам, это могло восприниматься, как неуверенность, боязнь, недоверие и, вообще, «жлобизм». Короче, я проинструктировал Наталью, подготовил ей письменный текст нашей позиции со ссылками на законы и подробнейшим критическим анализом позиции ответчика «по пунктам». Из этого текста было видно, что ответчик просто-напросто врет, что ребенок ему не нужен был и раньше, а после разъезда и появления новой семьи и нового ребенка – тем более. Что претензии о чинении матерью препятствий в общении с ребенком у него появились только в связи с иском Натальи о взыскании алиментов и лишении отцовства. А цель – получить позиции для торга по алиментам. Ибо невозможно объяснить никакими «препятствиями» со стороны матери, отсутствие у папика интереса к любой информации о здоровье, успеваемости, нуждах ребенка в течение трех с половиной лет. Никуда он не обращался по поводу «препятствий». При этом, если мечтал отводить и забирать сына из детского сада/школы, то почему ни разу ни там, ни там не появился и о нем никто ничего не знал. Словом, все справки из сада, школы, поликлиники, ОВД, Опеки подтверждают полное отсутствие интереса к ребенку.
Но ключевым моментом в нашей позиции для Опеки была цель, для которой Наталья просила о лишении папика родительских прав. А цель самая, что ни на есть благородная и, я не побоюсь этого слова, святая. Иван, муж Наталья, которого Владик считает своим отцом, хочет усыновить его. О существовании биологического папика и его фокусах, к счастью, он забыл и возвращать ему эти воспоминания по меньшей мере неразумно.
После этого заявления, Опека окончательно склонилась на нашу сторону и с пристрастием стала выяснять подноготную «обиженного» папика. А выяснив, дала свои рекомендации и суду и самому папику – заключить мировое соглашение, по условиям которого папик признает отказ от своих родительских прав, а Наталья – от алиментов. Папика в присутствии многочиселнных представителей Опеки эти условия несказанно обрадовали, о чем он поспешил заявить, подтвердив свое желание заключить такой мир.
А прямо перед заседанием Наталья сообщила мне, что по информации Опеки, папика на семейном совете отредактировали, лишив его совете дееспособности. И теперь доступа к его телу ни у кого с нашей стороны нет. А все вопросы будет решать его представитель. Когда я передал ему проект мирового, представитель врубил «обратку», включил «дурочку» и заявил, что ни о каком отказе от отцовства он не желает говорить, а имел ввиду только признание ими иска по алиментов, а нами – по общению папика с Владиком. На этом переговоры закончились, не успев начаться.
Свидетели подготовлены. Но на первое заседание отобрана самая стойкая – сестра. Нас приглашают в зал суд.заседаний…
