Модно!!!
Часть 6. После приговора
Приговор судья огласила только через 4 дня – 11 февраля. Что Забайкальская краевая прокуратура будет пытаться в Верховном Суде отменить приговор в части нашего подзащитного у меня не было ни малейшего сомнения. Особенно после просмотренного мною ролика новостной программы «Заб.ТV» за 7 февраля, по горячим следам из зала суда.
Лариса, конечно, очень расстроилась, как мне показалось, из-за этого ролика, в котором прокуроры вместе с женой потерпевшего, по ее мнению, уж очень жаждали крови именно ее мужа. Я, как мог, успокаивал ее по телефону. Говорил, что странно было бы ожидать от них другой реакции, что мы ведь были готовы к этому, что главное – Саша на свободе и теперь бороться будет гораздо легче. Саша, как всегда, был внешне невозмутим. Нам оставалось ожидать.
О подаче апелляционного представления прокуратуры или жалобы потерпевшей мы узнаем не раньше, чем 23 февраля – по истечение 10 дней с даты оглашения приговора. Дата символическая, День защитника Отечества. Меня часто поздравляют в этот праздник мои знакомые и бывшие клиенты не в связи с принадлежностью к сильной половине человечества или службой в армии, а именно в связи с моей работой.
К 8 марта Лариса переслала мне по электронной почте копию апелляционного представления прокуроров с жалобой Жердевой, полученные ими из суда и апелляционные жалобы осужденных Кособудского и Поварова и их адвокатов. Все просили приговор отменить. Прокуроры – из-за оправдания Саши, осужденные и их адвокаты – считали, что их вина не доказана. Впрочем, для нас отмена приговора была не нужна ни в каком виде. Поскольку вопросы «доказано-недоказано» к вердикту присяжных не применимы, то полететь мог бы только весь приговор полностью. И все могло начаться сначала. Такие вот «поздравления». Суд предлагал нам представить свои возражения до конца месяца. Времени, в принципе, вполне достаточно. Приговор я получил от Ларисы с Сашей чуть раньше, но после изучения прокурорской апелляции было понятно, что для опровержения доводов прокуратуры, прежде всего, понадобятся 2 документа: во-первых, «Напутственное слово судьи», во-вторых, протоколы всех судебных заседаний, особенно, от 7 февраля – с нашими прениями. Жалоба потерпевшей, явно была проработана той же редколлегией, что и апелляционное представление, поэтому для меня сразу было очевидно, что писать отдельные возражения на них нет смысла. Жалобы остальных осужденных и их адвокатов мы решили дипломатично оставить без ответа. Конечно, с одной стороны нам было совсем не выгодно, чтобы их жалобы удовлетворили. С другой – все, что они там писали по определению не могло повлечь отмену приговора. Но принимать на себя роль прокурора для адвоката – «не комильфо». Пусть прокуратура возражает, благоразумно решили мы с Владимиром.
Спустя несколько дней Владимир (второй адвокат) сбросил мне на «электронку» необходимые документы. Мы договорились работать параллельно и независимо друг от друга, чтобы потом составить и согласовать окончательный единый текст. И я сел за возражения.
Основную канву и заунывную мелодию апелляционного представления/жалобы традиционно для приговора, вынесенного на основании оправдательного вердикта присяжных, составляли жалобы на то, что присяжным, дескать, сообщили недопустимо много положительного или располагающего о подсудимом и негативного – о потерпевшем. Прокуроры утверждали, что стороны не имели права озвучивать перед присяжными ни информацию о семейном положении Саши, ни сведения о привлечении к уголовной ответственности самого потерпевшего. Традиционно в случае оправдательного вердикта, прокуратура видит единственную причину для этого в том, что на мнение присяжных оказывали недопустимое воздействие именно такие вещи. С нашей стороны оставалось рассчитывать на то, что судья, которая, на наш взгляд, не меньше прокуроров выказывала заинтересованность в обвинительном приговоре именно Саше, все же не захочет поставить под отмену весь приговор и отпишет как следует и напутственное слово и протокол, особенно, последнего заседания. Ведь именно в этих материалах дела должны содержаться либо подтверждающие, либо опровергающие прокурорскую позицию факты. Например, действительно ли сведения о беременности жены Саши и его семейном положении озвучивались для просто «разжалобить» присяжных или же это имело место при оглашении письменных материалов дела в качестве части объективной стороны рассматриваемых событий. А в первом случае – выполнила ли судья обязанность (немедленно или в напутственном слове) разъяснить присяжным, что ту или иную информацию они не должны принимать во внимание при вынесении вердикта.
К счастью, и протокол судебного заседания и текст напутственного слова, подшитый в дело, нас не разочаровали, и я все это изложил в возражениях. Дополнительно я акцентировал внимание судей (а заодно и сотрудников Генпрокуратуры, которые будут представлять сторону обвинения в «Верхушке»), что большая часть «недопустимой» информации была озвучена присяжным в ходе допроса свидетелей обвинения самими читинскими прокурорами. При этом, никто из прокуроров, почему-то не возражал против этого и не требовал разъяснять присяжным, чтобы они игнорировали эту информацию… А между тем, я с облегчением убедился, что судья все-таки это не только разъясняла, но и тщательно зафиксировала в протоколе заседания. Видимо, на всякий случай, будучи опытной в своем деле.
А большей части «недопустимой» личной информации об оправданном (например, о наличии малолетнего ребенка у Саши) вообще не оказалось в протоколе, так что подтвердить свои жалобы в Верховном Суде прокурорам было просто нечем. Замечаний на протокол они не приносили, следовательно, согласились с его правильностью. Если честно, я и сам не мог вспомнить наверняка, было все, что судья записала в протокол полезного для нас или нет на самом деле.
В общем, прокуроры приписывали стороне защиты А. Кычкина, доведение до сведения присяжных некой не названной «информации, которая достигла цели»…
Работу я хотел закончить как можно скорее. В каждом разговоре с Ларисой я видел, как она измождена переживаниями, страхами и тем, что их судьба, улыбнувшись и вернув Сашу домой, вновь держит их в подвешенном состоянии. Прочтение же ею нашей позиции, я верил, ободрит и успокоит ее хотя бы в какой-то мере.
Уже 23 марта окончательная редакция возражений на прокурорскую апелляцию была нами согласована и направлена одновременно в Забайкальский краевой суд и в Верховный Суд – для подстраховки. Мы вновь перешли в режим ожидания.
Продлился этот режим аж до начала июня, когда стала известна дата рассмотрения дела апелляционной инстанцией Верховного Суда – 25 июня.
Окончание следует…